Шайа Лабаф «Лапочка» обзор фильма

Шайа Лабаф написал Лапочка/ Honey Boy, основываясь на своем собственном детстве в качестве молодой звезды, и играет своего собственного отца, здесь переименованного в “Джеймса”. Режиссером картины является Альма Харель, которая дебютировала в своем полнометражном фильме.

Шайа Лабаф превратился в успешную кинозвезду

Две вещи о  Лапочка/ Honey Boy это правда: Шайа Лабаф, вероятно, слишком строг к себе, и Альма Харель могла бы быть меньше в его заднице об этом. Этот фильм неизбежно поляризуется, потому что его эмоциональное ядро полностью зависит от сочувствия аудитории к успешной детской звезде, которая превратилась в успешную кинозвезду, у которой затем была серия публичных срывов различной степени дерзости, и которая теперь, похоже, выходит из нее как более функциональный и интроспективный взрослый. 

Некоторые люди, независимо от контекста, просто не будут иметь большого сочувствия к такому успешному человеку, как Лабаф, особенно когда его публичная персона омрачена многочисленными вспышками поведения типа “вы знаете, кто я?” и расизма. Лабаф-писатель, кажется, знает об этом, так как  Лапочка/ Honey Boy начинается с выращенного «Отиса» (Лукас Хеджес) на самом низком уровне: пить до избытка и быть арестованным и быть тотальным панком практически для всех.

Лапочка/ Honey Boy  делит время между взрослым Отисом в реабилитационном центре, пытаясь выяснить, где он получил посттравматический синдром—он не верит, что у него это есть, потому что что так плохо в его жизни?- и молодой Отис (Ноа Джуп) работает в качестве актера-ребенка, живя со своим отцом, бывшим клоуном родео, преследуемым своими собственными демонами.  Лапочка /Honey Boy наиболее эффективен в своей первой половине, устанавливая Отиса как восходящую детскую звезду, но живущую решительно неуместную жизнь в мотеле на окраине Лос-Анджелеса с его отцом. Первая половина фильма имеет реальную флоридскую проектную атмосферу, если бы только Муни был звездой Диснея.

Джуп -это фактически оленьи глаза и печальное лицо, но в то время как Отис-это ребенок, явно изголодавшийся по любому виду привязанности, Лабаф избегает жалости к себе своим пером, и Хар’Эль достаточно хорошо управляет тоном. Ее камера наблюдает хорошие и плохие моменты между Отисом и Джеймсом с тем же уровнем откровенности, не уклоняясь от плохого и не переигрывая (мало) хорошего. Есть две особенно эффектные сцены, в одной из которых Отис воображает, что выполненная родительская привязанность, которую он получает на съемочной площадке, занимает место его реальных, чреватых взаимодействиями с отцом, а другая, в которой он связывается с соседской девушкой в мотеле (FKA Twigs) во время пограничной неуместной ночевки. Легко увидеть, как этот ребенок, слишком взрослый, слишком молодой, начинает смешивать любовь, секс и комфорт, и как это связано с его неконтролируемым взрослым поведением.

Большая часть Лапочки это прямолинейное изложение истории

Но Лапочка/Honey Boy начинает вращаться в своей последней половине, поскольку и молодой, и старый Отис ищут мира с Джеймсом. Лабаф тянется к поглаживанию, заканчивающемуся вразрез с эмоциональной неразберихой ранней части фильма, и Альма Харель следует за ним со скалы, ослабляя тон, чтобы охватить фантазию, которая снова находится в противоречии с ранним реализмом. Лабаф не обязан рассказывать нам больше, чем он готов рассказать, но у Лапочки есть два различных тона в работе, и они не совсем совпадают. Большая часть Лапочки это прямолинейное изложение истории, хотя она сокращается назад и вперед во времени нет снисходительных расцветок от писателя или режиссера, чтобы предложить жалость к себе. Но прямо в конце он принимает мета-поворот, который потакает своим желаниям и только повторяет намерение Лабафа сделать фильм, который мы смотрим. Сможешь Ли Ты Когда-Нибудь Простить Меня? справляется с подобным моментом, делая его частью реальности в фильме, но в Honey Boy мета-момент наступает в последовательности фантазии, которая опасно близка к территории “все это сон”, когда фильм до сих пор вкладывается в песчаную реальность.

Фильм о жизни сына наркомана

Лапочка/Honey Boy-это больше, чем просто снисходительность Лабафа, хотя она коренится в его жизненном опыте. Полностью устраняя любой намек на гламур, фильм остается в стороне от возвеличивания системы, которая допускает пренебрежение и случайное злоупотребление ребенком, а также делает фильм вовсе не о жизни ребенка-звезды и очень много о жизни сына наркомана, который также является наркоманом. Большая часть  Лапочки это непоколебимо, немного похоже на исполнение желаний. Я полагаю, что это естественный результат фильма о взрослом сыне, приходящем к соглашению с несовершенным, разочаровывающим отцом, который, тем не менее, приложил руку к тому, чтобы сделать его дико успешным взрослым.